Кея обладал уникальной системой ценностей.
В зависимости от ситуации и подвякивающей интуиции, он совершал поступки, которые окружающим казались не только жестокими и непонятными, а чуть ли не кощунственными и противоестественными.
Он... Он поступал, как хотел. Это считалось свободой. И одиночеством, которое будто в насмешку над самим собой следовало за Кеей по пятам, ступая след в след, касаясь своими холодными пальцами воздуха вокруг него. Не сливаясь с ним - ибо Кея не признавал его своим.
Хиберд, хоть и был больше похож на комочек желтого пуха, приятно давил на узкое плечо, перебирал тонкими лапками складки белой как саван рубашки и всячески радовался близости своего обожаемого хозяина. После жизни у Берда, известного садиста-самоубийцы, который на свою голову связался с туманным придурком и бесславно исчез, маленький птиц уже не чаял найти человека, который будет по настоящему заботиться о нем. Так бы он и сгинул в разросшемся лесу, примыкающем к стенам Кокуе-Ленда, если бы его, обессиленного и раненного, не нашел Хибари Кея. Его теплые руки, пусть и с ссадинами, были ласковы. Его уверенные глаза непонятного, небесно-стального цвета - манящи. И Хиберд доверчиво обмяк в надежных руках, позволяя им делать все что угодно.
И он не смог отказаться от этого в будущем.
Кёя последний раз провел по растрепавшимся пёрышкам на грудке кончиком пальца. Теперь этот милый комочек выглядел таким солидным и довольным, что захотелось рассмеяться.
И хватило же безрассудства у этой девицы поднять руку на собственность Хибари.
Совершенно беспричинно убежала, оставила швабру стоять прислоненной к выкрашенной стене, чуть не поймала Хиберда. Эта японка нарушила достаточно правил, чтобы загрызть ее до смерти. Но Кёя все еще мечтал о ванне, поэтому визит к администратору он отложил до завтрашнего дня.
Он обернулся на мечника, который застрял на лестнице, и застал крайне нелицеприятную картину: нежно улыбающийся мечник утешал безудержно ревущую прислугу, которая с каждой секундой краснела все больше.
Был ли ему неприятен сам факт такого неподобающего взрослой девице поведения? Или в его раздражении был виноват сам мечник, который служил жилеткой всем желающим знакомым и первым попавшимся людям? Или ... потому что это был именно он?
-...Прошу Вас, прекрасная девушка, не воспринимайте всерьёз слова моего друга. Он просто утомился сегодня и его довольно таки сильно раздразнили сегодня. Лучше пойдите, успокойтесь и…
От утешительных слов, произнесенных таким мягким голосом Кею передернуло. Это заставило затертые, практически забытые воспоминания всплыть в памяти. И не сказать, что это было приятно.
Ласковые руки женщины, обнимающие худого черноволосого мальчишку, пахнущие цветочным мылом и зеленым чаем. Залитое солнечным светом деревянное крыльцо, щедро отдающее воздуху свое тепло. Сверкающая, невыносимо зеленая трава, порой достающая до пояса. Аккуратно подрезанные кусты красных и белых роз, охапки дельфиниума, расставленная по полу герань в ярких, расписанных заботливыми руками горшках. Немного колючие циновки по босыми ногами. Женщина неторопливо гладит мальчика по растрепанным волосам, ее глаза чистого голубого цвета устремлены вдаль, туда, где узкая тропинка сливалась с горизонтом и неумолкающие цикады могли допрыгнуть до белоснежной ваты облаков.
Женщина рассказывала о гордом принце, который дошел до края света, разыскивая свой убежавший Каса-но-Обаке, о странствующем парне-неко, ищущем чистый лунный свет, а мальчик слушал и дремал, положив голову ей на колени. И ему казалось, что принц и нека закончили свои путешествия и стали облаками. Принц - вон тем высоким, меланхолично-голубоватым, а нека - низким, цвета разлившегося молока.
Кея с усилием отогнал обретающие четкость картинки своего детства, и обнаружил, что девица уже умчалась вниз, оставив мечника с ним наедине.
Хиберд тихо чирикнул, будто отмечая мимолетную задумчивость хозяина, и снова потерся клювиком об его шею, привлекая внимание.
-Хибари-сан, Вы так любите Хиберда, что я прям ревную!
Кея поднял глаза на спокойно улыбающегося мечника и склонил голову чуть набок, издевательски часто опуская ресницы. Этот был ... странным. Раньше такого внимания к себе от Ямамото Такеши он не отмечал.
Тот совершенно не боялся. Возможно, внутри него и жил страх, схожий по своей природе к страху перед неизбежным или перед грозой. Но Ямамото не желал учитывать его. Иначе, как бы он согласился жить с Главой Дисциплинарного Комитета?
-Хиберд мой. Не отставай, иначе точно половину ночи просидишь на полу у двери.
Хибари свернул налево, в крыло, откуда выбежала горничная. Она, скорее всего, не заперла дверь в его номер, когда выбегала.
В левом крыле третьего этажа все было обставлено так же, как и во всем отеле - приевшиеся красные дорожки, невесомая пыль и запах очистителей. Несколько дверей красного дерева, парно выходящие по разные стороны коридора. Между ними безвкусные, наполовину завядшие без солнечного света цветы. Эта обстановка совершенно точно будет ускользать от внимания постояльцев. Быть может на это и рассчитывалось. Даже несмотря на то, что это крыло было уединенным.
И точно. Одна дверь была приоткрыта на достаточно большое расстояние, чтобы заметить это. На ней висел номер - 308.
Кёя хмыкнул, посмотрев на ключ, который надежно висел на его пальце, и зашел в номер. Он был бы счастлив узнать, что в нем будет замечательная возможность от всех отдохнуть.
Пусть Ямамото Такеши и будет под боком.

---> Номер №308